Это всего лишь слова (ругань матом)

На главную Подросток Умственное развитие Это всего лишь слова (ругань матом)

Это всего лишь слова (ругань матом)

Подросток — Умственное развитие

ВСЕГО ЛИШЬ СЛОВА Светлана Кривцова — мама семилетней дочери Василисы — кандидат психологических наук, научный руководитель центра социально-психологической адаптации детей и подростков «Генезис». Бывает, что он выводит из себя, особенно раздражает. Однако, послушав Децла или «Руки вверх» в исполнении собственного ребенка или ученика или обнаружив новое веяние в молодежной моде, чувствуешь, что сама готова к употреблению ненормативной лексики… Специально не занимаясь психолингвистикой, я могу лишь предложить несколько замечаний о том, почему сегодня так многие разговаривают матом. Уверенно про мат можно сказать две вещи — это что-то про секс и это плохое поведение. Причем у мата нет какой-то особенной природы, отличной от природы любого другого «плохого» поведения. Невежливое, грубое обращение к старшим и ровесникам, сленг, неуместный, к примеру, на уроке, так же, как и вандализм — порча чужих вещей, оскорбление и драки, воровство и курение, — все это «детали» плохого поведения, которое запрещено и не приветствуется нормами общественной морали и общепринятым негласным общественным соглашением. За такое поведение могут пригрозить выгнать из школы или даже отправить в милицию. Но как усваивает эти нормы ребенок? Каким образом дошкольник понимает, что хорошо, а что плохо, что можно делать при гостях, а чего нет. Американский психолог Альберт Бандура доказывал, что нормы морали дети усваивают путем подражания. Они видят не только, что именно можно делать в той или иной ситуации, но и каковы последствия того или иного поведения. Именно так, через подражание, внешние нормы становятся внутренними. Действительно, научение, тот самый условный рефлекс, о котором бихевиористы узнали из работ Ивана Петровича Павлова, великая сила. Крепость условного рефлекса зависит от числа повторений и силы эмоционального подкрепления. Для многих детей матерные слова и выражения так же привычны и естественны, как для других «Спасибо!» и «Извините!». Я имею в виду детей, учеников, которые еще не достигли возраста, в котором необходимо иметь позицию, и их пересыпанная матом речь не связана с их позицией. Она — результат простого автоматизма, появившегося путем простых повторений, и подкрепляемого ухмылкой старшего брата, одобрительным взглядом отца. Из-за глубоко укоренившейся привычности, обыденности такие дети не могут прекратить материться. Представьте, что в некоем сумасшедшем эксперименте вам бы пришлось платить штраф за каждое «Спасибо»… Плохое поведение имеет различные причины. Одно и то же действие может иметь причины совершенно разные. В школе Альфреда Адлера и его учеников Рудольф Дрейкурс создал типологию мотивов плохого поведения. Он выделил четыре основных мотива: привлечение внимания, власть, месть, избегание неудачи (точнее, страх перед чем-то).  Привлечение внимания — это наиболее хороший из плохих мотивов. Как правило, в рамках этого мотива вопиющие вещи становятся поводом для разговора о заинтересовавшем предмете. В самом деле, что это такое: таинственное и могущественное, о чем нельзя говорить при взрослых, и что наделяет меня авторитетом в глазах одноклассников? Надо поговорить об этом с мамой: «Мама, а Серега сказал, что Тема пидыр…, — говорит дочка-первоклассница. Я молчу, потому что от неожиданности не знаю, что сказать. — Нет, точно он пидыр, представляешь, он вообще ненормальный, камнями бросается!». С детьми постарше ненормативная лексика накрепко связана тесными узами сексуальной тематики — пубертат все-таки. Для них мат прежде всего просто эмоциональная разрядка вызванного гормонами напряжения, это все равно, что расчесывать заживающую уже ранку: болезненно и сладко. Когда весь класс гудит от невыраженной энергии, это также мотив привлечения внимания. Есть несколько стратегий работы с привлекающим внимание поведением, и наиболее эффективная из них — сделать запретный плод разрешенным.  Парадоксальная «инструкция» — лучший прием в этом деле: то, что делать было запрещено, теперь делать нужно обязательно. Я знаю учителя, который практикует технику исписанных матерными словами тетрадок и наговоренных часовых аудиокассет в качестве домашнего задания для тех учеников, которые не могут ограничивать свои нелитературные пассажи. Важно отметить, что все тексты по этой методике — и письменные и устные — создаются в одиночестве, без зрителей. «Выпускание газов», так называет эту, возможно, не самую бесспорную технику сам педагог. Говорит, помогает, как ничто другое. Власть, или поведение, за которым: «Ты мне ничего не сделаешь», — второй мотив плохого поведения. В этих случаях ученику главное — спровоцировать учителя, предложить ему померяться силами, почувствовать, где предел, дальше которого нельзя, и не важно, как он это сделает: матом или как-то иначе, . Эта мотивация чрезвычайно распространена, и ее причины — безнаказанность, которая имеет место во многих современных школах, когда учитель фактически оказывается героем, лишенным тыловых подкреплений. Он вынужден принимать вызов под наблюдением тридцати пар глаз, иначе потеряет авторитет в этом классе. Но вместе с тем ему действительно некуда отступать, потому что устройство школьной жизни в России таково, что все это — как бы его личное дело. Ситуация брошенности собственными коллегами и руководством, собственной школой больно ранит каждого учителя, побывавшего в таких передрягах. Тема мата — это прежде всего тема сексуальности, то есть тема самой интимной сферы человеческих отношений с миром. Поэтому так затрагивает, задевает, даже если учитель не подает виду. Темы сексуальности в средних классах школы избежать невозможно, она повсюду. Невозможно давать тему «Многочлены», — нездоровое оживление в классе, практически в любом классе. Почему? Да уж больно похоже на все то, что нарывает неудовлетворенной потребностью — разобраться, почувствовать, вынести решение, отнестись, перестать бояться. Страшно и интересно одновременно, восторг вперемешку с ужасом, а тут, как будто издеваясь, по сто раз за урок «многочлен» да «многочлен»… «У тебя с головкой сегодня что-то не в порядке», — говорит учительница, по возрасту бабушка, ученикам. «С головкой? Вы имеете в виду голову?» В классе: гы-гы-гы. Для тех, кто понял, большое развлечение. Эта тема очень ранит их, поэтому она не может быть безразличной. А мат — это язык даже в меньшей степени ранящий, чем грязные шутки. В американских школах существуют отработанные методики того, как поступать, когда шутки озвучены: Harrasment. В методиках все очень разумно, сначала предупреди, что тебе это не нравится, и попроси больше никогда этого не делать. Затем, если не помогает, предупреди в последний раз с напоминанием, чем это может закончиться. И, наконец, пиши заявление, желательно с приложением «вещдоков» (пошлых записочек и рисунков) в соответствующую школьную или местную инстанцию. При этом все уверены, что ни один из подобных случаев не останется без внимания, потому что у американских педагогов есть хороший тыл — правила школы, которые абсолютно подкреплены правилами социума: общины городка, где находится школа, принципами образовательных учреждений, наконец, федеральными и местными законами.  Всего этого нет у нас, поэтому спасение становится делом собственных рук утопающего. И каждый из них проявляет себя ярко и… соответственно себе. Многие педагоги полагают, что, защищая себя самостоятельно, они имеют право на любые средства. Одним из таких, на мой взгляд, недостойных и бесперспективных воспитательных стратегий отражения удара является попытка использовать свой собственный опыт половой жизни. У учительницы он явно побольше, чем у не в меру острого на язык девятиклассника, и об этом она ему с готовностью сообщает. В ответ на его: «Иди ты на…» она заявляет: «А ты знаешь, я там была, и не раз, а вот ты, я вижу, все больше в теории силен». Класс смеется, но потом возникает какой-то неприятный привкус, как будто взрослый перешел запретную черту. Что же делать с теми, кто просто проверяет прочность правил и принципов урока?  «Ты пытаешься сейчас заставить меня рассердиться? У тебя это не получится. Я сама принимаю решение о том, когда мне сердиться, а когда просто пожалеть ученика, который об этом не знает». «Если я правильно понимаю, тебя интересует сексуальная сторона человеческой жизни, и ты хотел бы со мной обсудить ее? Если тебе удобно, после трех я готова встретиться с тобой в этом же кабинете?» (При этом магической силой обладает записная книжка, хорошо известная ученикам, в ней — расписание встреч на день). Если намерения серьезные, он дождется. Во всяком случае, времени на такие твердые и вполне корректные ответы много не тратится, а урок продолжится. В третьем случае — когда мотивом является месть, мы имеем дело с израненной и очень низкой самооценкой. Страх быть обиженным и сама готовность обижаться так велики (легко ранимый, обидчивый человек), что ученик, опережая, обижает всех подряд, раня как можно больнее. Он как бы мстит, выбирая в качестве мишени не своих собственных обидчиков, а тех, кого он боится меньше других. Так под огонь несправедливых и очень больных ударов попадают как раз самые сердечные и мягкие педагоги, может быть, последние взрослые, которые еще жалеют такого ученика. Мат в таких взаимоотношениях используется как ни странно нечасто, ибо он, как ни посмотри, всего лишь — слова. У мстителей в ход идут более серьезные виды плохого поведения. Одна из учительниц показала мне свои очки с отломанными ушками и сказала — это четырнадцатые за три последних года. Когда эта эпидемия закончится, и этот неизвестный мститель наконец уйдет из школы, я смогу хотя бы предположить, из какой он параллели или класса. «Мститель» использует мат (причем совершенно бессознательно) лишь в том случае, когда он точно знает, что нетерпимость к нему является слабым местом, ахиллесовой пятой педагога. Если вы произносите проповеди о красоте русского языка, если с пафосом говорите о недопустимости мата в вашем присутствии — приготовьтесь увидеть и услышать этого «веселого барабанщика». Наконец, страх неудачи — еще один мотив плохого поведения ребенка, который, будучи сильно напуганным, уже плохо понимает, что говорит и делает. Он может выбирать из двух зол: прослыть тупым (это сейчас, через пару минут, поймут все в классе, если он выйдет к доске) или прослыть хулиганом. Это произойдет, если он выкрикнет в отчаянии, куда он вас хотел бы направить сейчас. Выбор есть всегда. Кстати, уважаемый читатель, что бы вы сами предпочли: прослыть тупым или хулиганом? И еще несколько слов про ЭТО. Сексуальная символика и мат, как часть семантического поля сексуальности с ее запретно-загадочно-пугающим ароматом, никуда не денутся из жизни школы до тех пор, пока у нас не перестанут давать образование людям, которые вынуждены перехаживать на ногах эту страшную эпидемию — пубертат. Болеют они без всякой врачебной и психологической помощи, лечась домашними, а вернее, дворовыми средствами. Попытки как-то организовать вспомоществование этим болеющим со стороны государства, как известно, в нашей стране провалились. Думское ханжество легко победило здравый смысл. То, что элементарный ликбез и в этой области проводится во всем мире, нам не важно. Наша страна особенная. Кстати, матерщинников у нас в литературе, начиная с Венечки Ерофеева, его однофамильца, Юза Алешковского и заканчивая В.Сорокиным, любят и покупают с удовольствием. В других странах проблему «школьного» сквернословия решают по-разному. В некоторых школах Великобритании уже в пятом классе десятилетним детям просто, битым слогом, разъясняют, что точно означает каждое из матерных выражений. Делается это для того, чтобы дети поняли, почему других так обижает их ругань. На мой взгляд, первыми курсами повышения квалификации педагогов должны стать курсы по теме: «Я и Деньги» и «Я и Секс». Две эти темы по статистике наиболее интересуют детей, и именно они должны быть точно и ясно позиционированы со стороны учителей. Их этический и социальный смыслы должны быть понятны учителю, ясность его позиции и приведет к тому, что эти темы перестанут быть провокационными.  Перечень простых истин: секс может быть всем, чем угодно, в том числе и насилием. Секс в любовном партнерстве — прекрасен. Секс без обязательств — самый легкий способ ранить себя и другого. До настоящего секса нужно дорасти, того факта, что появилось либидо, явно не достаточно. Человек охраняет зону интимного, ибо имеет на это право. Мои сексуальные отношения — это мое личное дело, и вас оно не касается. Также детей не касается сексуальная жизнь их родителей, даже приносящая много вреда воспитательному процессу. То, чему придется научиться детям или вашим ученикам, чтобы иметь шанс встретить настоящую любовь и иметь впечатляющий незабываемый сексуальный опыт, — это устанавливать близость с другими не только в любви, но и в дружбе, в налаживании и сохранении любых отношений. Сердце тренировать тем труднее, чем больше опыт случайных сексуальных контактов. Так возникает простой парадокс: чем больше секса, тем меньше шансов на достижение способности вступать в истинную близость. Любой учитель литературы найдет немало примеров этому на своем материале.  Другой аспект сексуальной тематики — отстаивание того, куда я не собираюсь никого впускать. Отстаивание собственного. Граница, за которую даже друг не может перейти, есть у любого человека, который не считает себя пустым местом (зачем огораживать пустое место?). Следовательно, мат и сексуальные провокации — это атаки на границы моего Я. Тогда делом чести становится отстаивание этих границ. По-другому, чувствительность к границе своего Я и позицию, которая требует отстаивания, твердости в этом — называют достоинством. В современной психологии личности есть две методологии, касающиеся отношения к чувствам человека. Первая, назовем ее конструктивистской, предполагает, что от того, что человек подумает, зависит то, какие чувства он испытает. Человек — властитель собственного эмоционального мира. Можно сделать так, что ты будешь чувствовать то, что захочешь, вместо того, чего не хочешь, в пределе гласит этот подход. В его рамках психологами выработано множество приемов защиты от агрессии и мата как одной из ее форм. Вот, например, подросток или ваш ученик ругается. Что происходит на самом деле? Давая вам определения, отправляя вас куда-то, сообщая о своих намерениях в отношении вас или вашей мамы, он грозит сделать то, чего сделать не сможет, говорит о том, что не является истинным, не так ли? В таком случае, этот человек — неудачник, а слова его подобны клубам пыли и мусора, поднимаемых ветром. Они не имеют веса. На физическом уровне это всего лишь колебательные движения, или попросту сотрясение воздуха. Так к ним и следует относиться.  С этой точки зрения мат гораздо более слабая форма нарушения поведения, чем, предположим, воровство или вандализм. Мат легко игнорировать, он перестает задевать. Мой опыт показывает, что учителя с удовольствием участвуют в тренингах в рамках этого подхода, потому что он дает им больше свободы, и страх быстро уходит. Слабость этого подхода — в релятивизме нравственного.  Второй подход связан с персонологическими подходами в психологии личности. Он строится на убеждении, что в каждом человеке есть загадочная, неопределимая по определению, интимная и защищенная всегда мудрая часть, голос которой при усилии может расслышать каждый. Социальный аспект этой части личности определяется как совесть, но природа ее надличностная, так что можно сказать: есть общий порядок вещей, который могут чувствовать и принимать люди, открывающие свое сердце. И в этой неодинамике, в этой организованной в древнейший и могучий порядок человечности мы живем. И вот в этом духовном (не обязательно божественном, но духовном) порядке мату нет места. Он ранит, он воспринимается как плохое, и это знает каждый маленький хулиган, чья душа еще не отказалась стоять за себя, против всего мира, против родителей, против своих собственных привычек и страхов. И эту душу, которая стоит за себя из последних сил, может увидеть другая душа — взрослого, и эта встреча, когда лучшее, персональное, духовное и правильное во мне говорит с лучшим в тебе, эта встреча предполагает, что за твоим сквернословием я вижу попытки любыми средствами отстоять свое я, свое право на интимность, свое право быть самим собой. Когда же я это вижу, я обращаюсь к душе ребенка и не произношу речей типа: «Ты как разговариваешь со взрослым!» И тогда я знаю, что делать. ПЕДОЛОГИЯ/новый век