Феноменология самосознания личности в процессе формирования поведенческого стереотипа

13.08.2017 admin

На главную Лекции и практикум по психологии Конференции и доклады по психологии Феноменология самосознания личности в процессе формирования поведенческого стереотипа

Лекции и практикум по психологии — Конференции и доклады по психологии

Исследование самосознания до сих пор вызывает большой интерес и вместе с тем определенные трудности. В отечественной науке накоплен значительный теоретический и эмпирический материал, позволяющий оценивать те или иные характеристика сознания в целом и самосознания в частности. В условиях стремительного изменения условий жизни человек постоянно испытывает серьёзные перегрузки, вызванные информационными потоками и непрекращающейся ротацией ценностных предпочтений. Очевидные вызовы современной цивилизации, такие как религиозный фундаментализм, различные аддикции, криминализация общественных институтов предопределяет необходимость в глубоком изучении личности XXI в. Принимая во внимание междисциплинарное внимание к самосознанию (философское, психологическое, педагогическое и т.д.) мы не ставим своей целью охватить весь спектр рассматриваемой феноменов. Тем не менее, необходимость поиска оптимальных направлений формирования самосознания предопределила логику данной работы.

Среди наиболее весомых феноменов самосознания можно рассматривать такие как «Я», «Я»-образ, «Я»-концепция, самость и ряд других. Значительная часть исследователей считают, что понятие «самосознание» является родовым по отношению к понятию «Я»-концепция. Вот несколько подходов к пониманию самосознания:

1)направленность самосознания личности на саму себя (Божович Л.И., Спиркин А.Г., Мерлин В.С., Чеснокова И.И., Ананьев Б.Г., Кон И.С., Диянова З.В., Щеголева Т.М.);

2)наличие процессуальной стороны самосознания представленной процессами самопознания, дифференциации и интеграции «Я»-образов, в результате действия которых происходит содержательное наполнение самосознания (Выготский Л.С., Рубинштейн С.Л., Леонтьев А.Н, Ананьев Б.Г., Божович Л.И., Чеснокова И.И.);

3)включенность в самосознание процесса самоотношения и его производных (Мерлин В.С., Чеснокова И.И., Столин В.В., Бернс Р., Пантилеев С.Р, Диянова З.В., Щеголева Т.М.);

4)реализация регулирующей роли самосознания по отношению к деятельности (Мерлин В.С., Чеснокова И.И., Кон И.С., Столин В.В., Хек-хаузен X.);

5)связь самооценки с поведением и деятельностью (Хекхаухен X., Спиркин А.Г., Морева Г.И.);

6)регуляторной функции самосознания (Божович Л.И., Столин В.С., Спиркин А.Г, Сарджвеладзе Н.И, Налчаджян А.А.).

В научной литературе известна трехкомпонентная структура самосознания, включающей в себя когнитивную, эмоциональную и поведенческую составляющие. Когнитивный компонент самосознания, называемый также познавательным, рефлексивным, рациональным представляет собой как процесс самопознания, так и его результаты, выраженные в разнообразных «Я»-образах. Самопознание личности обеспечивается процессами ощущения и восприятия, представления и памяти, мышления и воображения, а также речи. Самоощущение рассматривается родоначальной формой самосознания, позволяющей отделять себя от внешнего мира. В дальнейшем многочисленные формы восприятия собственного тела и его движений постепенно складываются в представление о физическом «Я» или схему тела. Такое представление является базисом для дальнейшего развития самосознания. Когда человек начинает осознавать и накапливать представления о выполняемых им социальных ролях, о собственных психиче-ских процессах, психологических свойствах и чертах, тогда происходит формирование социального и личностного «Я». Обращаясь к вопросу о механизмах формирования «Я»-образов, исследователи указывают, что не только деятельность человека является неотъемлемым условием накопления представлений о себе, но и совместная деятельность, а также общение с другими людьми.

С точки зрения двухуровневой теория самосознания И.И. Чесноковой, на первом уровне человек получает знания о себе через сопоставление, сравнение себя с окружающими посредством таких приемов самопознания как самовосприятие и самонаблюдение, а на втором уровне — через сравнение себя с собой же в различных ситуациях и в разные периоды своей жизни посредством приема аутокоммуникации.

В разработанной В.В. Столиным трехуровневой теории самосознания особая роль отводится совместной деятельности отдается на этапе формирования социального «Я»-образа, когда индивид в поисках своих этнической, гражданской, социально-ролевой и других идентичностей начинает осваивать те или иные социальные роли и относить себя к определенным социальным группам. Полученные таким образом знания о себе неизбежно сопровождаются эмоциональными реакциями относительно этих знаний. Поэтому, помимо когнитивной составляющей в структуру самосознания входит и эмоциональная. Эмоциональный компонент самосознания, называемый также аффективным, оценочно-волевым представляет собой ценностное отношение человека к различным сторонам своего «Я» и проявляется в переживании своей успешности или неуспешности, в принятии или отвержении себя, в чувстве самоуверенности или неуверенности в себе.

СР. Пантелеев, опираясь на теоретические взгляды И.И. Чесноковой и В.В. Сталина, выделяет два основных процесса самоотношение и самооценивание. Каждый из них приводит к формированию определенных содержательных компонентов эмоциональной подструктуры самосознания. После усвоения человеком социальных норм, ценностей и оценок они начинают использоваться как некие эталоны, с которыми производится сравнение собственных физических и личностных характеристик. Закономерно, что человек сравнивает себя с окружающими и таким образом формирует частные оценки различных сторон своего «Я», В результате формируется общая самооценка с учетом их субъективной значимости. Самоотношение может реализовываться на основе сравнения, но не себя с другими людьми через систему норм и ценностей, а на основе сравнения себя посредством приема аутокоммуникации (внутреннего диалога) с самим же собой в различных ситуациях жизнедеятельности. Это происходит, когда те или иные личностные образования способствовали или препятствовали достижению ведущих мотивов личности. Прослеживается тесная связь самоотношения с иерархией мотивов и деятельностей личности. Включаясь в разнообразные социальные отношения, личность формирует уникальную иерархию мотивов и деятельностей, в которой выделяются ведущие мотивы и деятельности. Они имеют личностный смысл для самого субъекта. Это приводит к тому, что достижение ведущих мотивов и успешная реализация ведущих деятельностей позволяет человеку удовлетворять потребность в самореализации. В результате собственные личностные свойства, черты, качества начинают оцениваться личностью и проецироваться к ведущим мотивам и значимой деятельности. Очевидно, что в зависимости от иерархии мотивов и содержания деятельности все компоненты эмоционально-ценностного отношения к себе (аутосимпатия, самоуважение, самоинтерес и т.п.) выстраиваются в определенную уникальную иерархию, в которой у разных субъектов ведущими могут оказаться разные элементы, например, самоуважение — у одного субъекта и аутосимпатия — у другого.

В.В. Столин, в контексте своей теории «Конфликтных смыслов «Я», считает, что конфликтный смысл «Я» возникает при столкновении различных жизненных отношений субъекта, его мотивов и деятельности. По мере развития личности, ее самосознания происходит и развитие ее потребностей. На высшем уровне развития личности потребность в самореализации становится основой активности индивида, которая удовлетворяется за счет ориентации на внутренние резервы: способности, возможности, мотивы и всевозможные внутренние преграды (совесть, ожидание санкций, слабоволие и др.), — что стимулирует процессы самоопределения и самоотношения. Множественность ситуаций порождает различные сценарии деятельностей и поступков. При этом, несомненно, рождается множество конфликтных смыслов «Я», проявляющихся в отношении к себе. Значимым становится, то, что отношение к себе запускает процессы самопознания и эмоционального переживания по поводу себя [13].

Следует отметить, что когнитивный и эмоциональный компонент настолько тесно взаимосвязаны, что их разграничение до определенной степени можно считать научной абстракцией. Наиболее спорным и малоизученным, является поведенческий компонент структуры самосознания. Поведенческий компонент самосознания есть процесс саморегулирования, реализующийся двояким образом: как саморегуляция поведения и деятельности, направленных на других людей и как саморегуляция поведения и деятельности, направленных на самого себя.

Целью саморегулирования становится адаптация человека к другим людям и обществу в целом через самоконтроль действий, поступков. Личность опирается на собственную оценку внешних проявлений этих действий, их внутреннюю мотивацию и общественную оценку достигнутой степени эффективности действий, их социальную ценность. Целью саморегулирования может выступать и преобразование личностью самой себя на основании информации о себе. Таким образом, поведенческий компонент самосознания складывается из поведения и деятельности, направленных на других людей (в системе «Я-другие»), и поведения и деятельности, направленных на самого себя (в системе «Я-Я») и реализующихся в форме самозащиты или самопреобразования.

Поведенческий компонент самосознания в системе «Я-другие» обеспечивает реализацию «Я»-концепции индивида в деятельности и общении, на основании которой осуществляется управление своим поведением и самоконтроль. В любом поведенческом акте всегда присутствует обратная связь, несущая информацию об успешности или же не успешности выбранной линии поведения. Эта информация, как правило, затрагивает «Я»-концепцию индивида, либо подкрепляя ее, либо расшатывая, за счет формирования психологически противоречивых знаний о себе. В результате человек входит в состояние конфликта, названного Л. Фестингером когнитивным диссонансом, из которого существует несколько путей выхода: либо изменить себя и свое поведение (приведя «Я»-концепцию в соответствие с новой открывшейся реальностью), либо избежать нежелательной информации, применяя психологические защиты. В процессе защитного поведения личность специфическим образом перерабатывает поступающую извне информацию, блокируя или видоизменяя ее, что позволяет ей поддерживать стабильность и устойчивость собственной «Я»-концепции. С другой стороны, индивид обладает возможностью выбора иного пути преодоления когнитивного диссонанса через изменение своих личностных свойств и качеств в процессе самопреобразования.

«Руководствуясь своим самосознанием, мы формируем своими действиями и поступками новые свойства личности. В зависимости от уровня самосознания мы в состоянии создавать свою личность своими действиями и поступками» [9, с. 166]. Конкретное поведение и деятельность человека всегда личностно окрашены, так как зависят от его психологических-особенностей, иерархии мотивов и «Я»-концепции. Результаты поведения и деятельности содержат в себе информацию о своем субъекте, которая может войти в противоречие с уже существующими системами знаний о себе, самоотношений и самооценок. Возникающие при этом когнитивные диссонансы и конфликтные смыслы «Я» направляют активность субъекта на самого себя с целью воссоздания непротиворечивой «Я»-концепции [3].

Для процесса отождествления с подлинным «Я» в ряде научных исследований предлагается использовать термин персонификация. Персонификация обозначает идентификацию с самим собой. В данном случае человек склонен принимать в себе не только свои персональные, но и свои «теневые» стороны и проявления. Персонализация используется для обозначения социальных идентичностей человека («Я-для-других», «Я-социальное» и др.). Самые типичные субличности человека — те, что связаны с социальными (семейными или профессиональными) ролями, которые он принимает на себя в жизни, например с ролями отца, мужа/жены, врача, учителя и т.д. Персонификация личности приводит к выравниванию, «опрощению» ее эмпирического контура, «втягиванию» зон психологических защит и проблем в зону психологической актуализации человека.

Персонифицированная личность, или «лик» человека, представляет собой гармоничные «внутренние» мотивации и бытийные ценности. Для такой личности характерны измененные (по сравнению с конвенциональными) состояния сознания и «пиковые переживания» (по Маслоу А.), ее можно охарактеризовать как «полноценно функционирующую личность». В случае персонализации ответ на вопрос «кто я?» представляет собой перечень социальных по своей сути ролей, позиций, функций: муж, отец, военный, полковник, кормилец, спортсмен, филателист и т.д. Генерализация персоны, поглощение одной субперсоной других, приводит, как правило, к возникновению суперперсоны (по параметру авторитетности: отец народов, фюрер, великий кормчий; по параметру референта должности: ведущий специалист, академик; по параметру привлекательности: красавица, звезда, супермодель). В генерализированной персоне частично преодолевается множественность самоотождествлений человека. Нередко ложность этих самоотождествлений может усиливаться. Однако именно эта идентификация является первичным элементом самосознания, ощущения собственного «Я». Поэтому персонификация личности всегда связана с кризисом ее самоотождествления и осознанием того фундаментального психологического факта, что личность (социальная) и сущность человека представляют собой две различные психологические инстанции [11].

В иных терминах эти процессы представлены в концепции В.С. Мухиной. Так, вместо персонификации используется идентификация, вместо персонализации — обособление или индивидуализация. Отличительной особенность в характеристике самосознания В.С. Мухиной можно назвать личностную и социальную идентичность, их взаимодействие, в отношении к каждому из структурных звеньев. Акцент в работах В.С. Мухиной больше ставится на онтогенезе и даже филогенезе идентификации личности, и ценностной стороне феномена. Однако выделяется два основных этапа в развитии самосознания. Первый — присвоение структуры самосознания через механизм межличностной идентификации. Структура характеризуется основными феноменами: именем, притязанием на признание, с полом, видением себя во времени. Второй этап — формирование мировоззрения и системы личностных смыслов. Здесь механизмы идентификации и обособления действуют на эмоциональном и когнитивном уровнях. Развитая личность прогнозирует себя в будущем, формирует образ своей жизненной позиции, «сохраняет свое лицо» при взаимодействии с другими. Допускается, что в крайних случаях естественная обособленность может привести к отчуждению. В.С. Мухиной соответственно предполагается три возможности развития: гиперболизированной идентификации с другими индивидами, обособления от них, и гармонического взаимодействия [10]. Характеристики личности при всех возможных вариантах развития самосознания предлагает британский исследователь А. Керл. Он изучал общие вопросы соотношения личностной и социальной идентичностей. Основное внимание уделялось крайним формам — гипо- и гиперразвитию отдельных компонентов самосознания и их комбинациям. Для обозначения личностной идентичности А. Керл употребляет термин «awareness -identity» — «идентичность осознания», для социальной — «идентичность принадлежности (belonging identity)». Прежде всего, А. Керл характеризует идентичность принадлежности. Она очень много значит для сохранения, стабильности человека, поддерживает его status quo. Принимается во внимание факт стремительной изменчивости жизненных ценностей. Культурные традиции модифицируются, некоторые теряют свою актуальность и исчезают. Это, с одной стороны и хорошо, но создает проблемы для наших собственных идентичностей. Особенно при выстраивании взаимоотношений представителей разных поколений. А. Керл отмечал, что все было бы неплохо, если бы мы могли полагаться на идентичность осознания, а не характеризовать себя в терминах принадлежности (Я — Джон Смит, человек, способный на позор и славу, а не белый англо-саксонец, протестант, биржевой маклер и т.д.). Но это не просто, и многим недостает традиционных объектов для идентификации. Как следствие человек скорее в отчаянии ищет новые виды идентичности.

А. Керл отмечал, что именно в этих поисках возникают клубы «болельщиков» футбольных команд, которые из-за избытка солидарности совершают акты вандализма, принимают допустимой пропаганду расизма. По той же причине получают развитие многие молодёжные субкультуры. Однако, идентичность принадлежности имеет обратную сторону. Если человек принадлежит к некоторой общности, то и общность психологически принадлежит ему. Этот феномен выражается в выражениях типа «это мой клуб», «это моя семья». Таким образом, отношение, например, к собственности, есть некая интерпретация нашей идентичности. Не трудно представить, что возникает в условиях, когда обозначается угроза частной собственности, социальному статусу или здоровью.

Идентичность осознания отличается тем, что принимает себя, признает недостатки без самообвинения, а свою силу без самопохвал. В то же время идентичность принадлежности весьма болезненно реагирует на несоответствие роли. В определенном смысле обе идентичности противодействуют друг другу. Однако их противодействие во многом зависит от выраженности каждой из идентичностей.

А. Керл предлагает оригинальную психологизированную типологию. Вот краткое её изложение.

1)Низкая идентичность всех видов; выраженная маска-мираж. Это отчужденные одиночки, потенциальные самоубийцы, живущие несчастливой, непродуктивной жизнью на окраине общества. Их всех объединяет изоляция, явная неспособность к глубоким и продолжительным взаимодействиям с другими. Некоторые из них ищут подтверждения даже не принадлежности, а того, что еще живут, совершая порой жестокие действия. Убийца кричит «Я есть».

2)Низкая идентичность осознания и высокая принадлежности; выраженная маска-мираж. Это большая и разнообразная категория, она объединяет бедных и богатых, профессоров и безграмотных крестьян. Это в целом консервативная категория. Осознание самого себя представляет угрозу для идентичности принадлежности; она разрушает и реконструирует образы, а это болезненный и трудный процесс. Поэтому вопрос о том, на чем держится идентичность принадлежности, не обсуждается, эта идентичность здесь мистична.

3)Повышенное естественное осознание или самосознание; слабая идентичность принадлежности; повышенная идентичность осознания; пониженная маска-мираж. Этот тип характеризуется высокой социальной активностью, большинство активистов входят в эту категорию (при условии, конечно, что энтузиазм вызван не из потребности принадлежать к организации). В психологических терминах — это интроверты. Они направлены на внешний мир, а не на изменение себя. Они считают возможным преобразование мира, при этом остерегаются революционных преобразований, предпочитая эволюцию.

4)Повышенное «экстрасенсорное» осознание; слабая идентичность принадлежности; повышенная идентичность осознания; пониженная маска-мираж. Разновидность предыдущего типа. Но большое отличие в том, что они иногда видят мир в совершенно другом свете, и они считают, что воспринимают внутренний смысл вещей. Это может привести к побуждению делать что-то не в обществе, а с собой. Мораль этого типа может отличаться от нашей, но они ее твердо придерживаются, поскольку пришли к ней через сознательное усилие найти правильный путь, а не через бездумное принятие социальных норм. Но этот тип очень неоднозначен и делится на шесть групп.

1.Неудачные активисты. Они столкнулись с враждебностью социальной системы, или обнаружили, что им недостает мужества или настойчивости, чтобы довести дело до необходимой черты. В любом случае они нашли альтернативу — внутренний путь.

2.Наркоманы. Наркотики дают возможность, и увидеть свой путь и достичь цели. Это «распакованное» экстрасенсорное осознание мира.

3.Строители альтернативной культуры. Они вовсе не обязательно в открытом конфликте с существующим устройством. Они просто пытаются построить концептуально и реально другую модель. Они часто живут коммунами, зарабатывая на жизнь, и в некотором смысле строя ее, но идут на минимум компромисса с миром рынка. Хиппи — типичный пример.

4.Психо-философы. Описанные типы (подгруппы) скорее ищут некоторую систему, в частности, в оккультной и эзотерической литературе, но не очень стремятся следовать ей. Данный же подтип следует существующей, а не изобретает новую. Они не менее других осознают социальное зло, но также считают, что ничего не могут поделать. Поэтому ищут перемен и развиваются сами в себе.

5.Искатели нирваны. Они стремятся отойти не только от мира, но и от себя, поскольку это для них нестерпимо. Они считают, что потеря или разрушение личности ведет к соединению с абсолютом. И они ищут восточные техники, в которых осознание ведет к концу осознания, к забвению и концу боли. Среди них много самых сенситивных, и тех, кого психиатры называют шизоидами.

6.Хиппи. Представители многих перечисленных групп могут называться хиппи. Но группы перекрывают друг друга. Этот термин употребляется для обозначения мягких, любящих людей, которые не объединяются в движения — спиритуалистические, идеологические или социальные, которые хотят жить своей жизнью и делать свое дело. Есть, конечно, ложные хиппи, носящие соответствующую одежду и говорящие на жаргоне, но не имеющие ничего за душой. Но настоящие хиппи достаточно многочисленны, чтобы считаться значимым феноменом. Они хиппи по отрицанию насилия, антигуманных проявлений общества и социальных идентичностей.

5) Низкая идентичность принадлежности, высокая идентичность осознания; маски-миража нет. Этот тип скорее предполагается. Если все перечисленные ранее типы можно найти в себе в той или иной степени, то этот проблематично. Они не ищут популярности и не зависят от мнения других, их поведение последовательно, ценности объективны и альтруистичны. Они создают впечатление целостных и автономных сущностей. Им присуще ненасильственные способы решения социальных проблем и глубокие нравственные убеждения, доходящие порой до того, что принято называть религиозностью.

А. Керл предупреждает, что все указанные типы в некоторой степени абстракция. Большинство людей выступают во всех ролях. И все же «центр тяжести», если брать большую выборку, предполагается на второй тип, или между вторым и третьим. Если, конечно, данная типология представляет собой континуум, а не набор отдельных категорий [6]. К.А. Абульханова-Славская указывает, что традиционно «Я»-концепция или ядро самосознания личности складывается из трех отношений — к себе, к другим и ожидания отношения других ко мне. Иными словами, в структуру «Я»-концепции включаются отношения между мной и другими людьми, она охватывает специфику отношений «Я»-другой. С другой стороны, определить само отношение в каких-либо терминах довольно сложно. Часто для личностной идентичности используется «низкая- высокая» самооценка, «Я»-представляемое, «Я»-реальное, но конкретная характеристика очень разнообразна. «Я» может быть «слабым -сильным», «добрым — злым», «принимаемым — отвергаемым», «красивым — безобразным». Групповая принадлежность также может быть оценена не только положительно, но и отрицательно, общество, к которому человек принадлежит, может быть для него и плохим, и хорошим. Вопрос в том, какая шкала или измерение задается в исследовании. К.А. Абульханова-Славская предлагает использовать оценку себя и общества в континууме «объект — субъект». Исходя из того, что в индивидуальном сознании присутствует одновременно и глобализация — в виде представления своей связи с обществом и дифференциация. Она, делает заключение о том, что характеристикой ментальности россиян является такое представление о селф («я»), которое неразрывно связано с представлением об обществе [1].

Ю.Б. Гиппенрейтер [4] определяет самосознание как образ себя и отношение к себе; также состоит из двух компонентов. Из них выводятся главные функции самосознания — познание себя, усовершенствование себя, поиск смысла жизни. Абсолютно справедливо особое внимание отводится, поиску смысла жизни. Он играет ведущую роль в функционировании самосознания. Самосознание личности является, безусловно, сложным по структуре, многоаспектным феноменом. В психологическом понимании самосознание не сводится к процессу познания себя или знанию о себе.

Таким образом, одной из основных функций самосознания, выделяемой большинством авторов — саморефлексия, в процессе которой познается собственная личность и определяется отношение к себе самой. Этот процесс может называться персонификацией, а результат — личностной идентичностью. Частные проявления личностной идентичности могут находить отражение в таких феноменах как самооценка («Я» реальное), самоуважение и т.д. Другой важный аспект самосознания связан с социальной идентичностью человека (хотя отдельное рассмотрение социальной и личностной идентичностей весьма условно, поскольку они взаимообусловлены).

Направления исследований, определяемых как социальная идентичность личности, имеет предметом анализа аспект, который связан с принадлежностью индивида к определенной социальной группе, в частности -к этносу. По сути, это нестрогое обозначение групповых идентификаций личности, т.е. самоопределения индивидов в социально-групповом пространстве относительно многообразных общностей как «своих» и «не своих». Здесь же рассматривается и отношение индивида к этому самоопределению. Соотношение личностной и социальной идентичности человека -отдельный вопрос в рамках теории самосознания. Основная составляющая проблемы ~ определить, насколько самосознание и поведение детерминируется социальной (ролевой) идентичностью, насколько — представлениями о себе как индивиде, самобытной личности (личностной идентичностью). Однако, в рамках всевозможных концепций самосознания исследуются самые разнообразные феномены, но практически из всех «выпадает» самосознание нравственное или моральное. Если вопрос о таковом и поднимается, то он занимает далеко не главную роль. Зачастую просто указывается на его существование, и эмпирические исследования остаются на уровне гипотез, главным образом предложенные философами, но не психологами [6]. Каким бы путём человек не обретал смысл жизни, он его преодолевает через самопознание. Экзистенциональные поиски будь то С. Кьерке-гора, К, Ясперса, Ж.-П. Сартра, А. Комю или же Ф.М. Достоевского, Вл. С. Соловьёва, Н.А. Бердяева несут в себе колоссальный массив психологического начала. Он приводят нас к необходимости понимания мотива-ционных механизмов. Для понимания сущности мотивов поведения человека необходим феноменологический подход. Феноменом можно обозначить любое индивидуальное переживание и связанное с ним поведение. Прежде всего, мы исходим из представлений о поведенческой норме и только потом определяем степень отклонений от неё. «При анализе поведенческой нормы, патологии и девиации очевидна с одной стороны правовая, нравственная и эстетическая оценка, а с другой учёт возрастных, гендерных, этнокультурных и профессиональных аспектов. За одним и тем же переживанием и поведением может скрываться как психологически понятный феномен-признак, так и психопатологический симптом. Без субъективности переживания человека нельзя сделать вывод об их обоснованности и логичности» [8, с. 19].

Нравственные нормы представляют собой ожидания-предписания определённой социальной группы в отношении её членов. Носителями этих норм являются конкретные социальные объединения, отдельные личности (лидеры политических, общественных движений, популярные деятели науки и культуры, представители субкультур, в т.ч. и криминальных). Этические нормы могут быть прямым следствием нравственных ценностей, но могут и противоречить им. Особенно это проявляется в корпоративной этике или традициях асоциальных групп. Следует отметить, что поведенческие стереотипы и предрассудки, как правило, являются влиянием групповых норм. В общественной жизни определяющую роль играют социальные нормы. Ценность их заключается в их регулятивной роли. Именно они создают нормативно-одобряемое сценарий деяний, желательных для данного общества в данное время, тем самым предопределяя направленность поведения личности.

Таким образом, социальные нормы выполняют контрольную функцию, служат образцом, информируют, позволяют оценивать поведение, прогнозировать его. Например, установки к правомерному поведению во многом предопределяются осознанием личностью норм права, закреплённых в законах и кодексах. Личность в оценке своего поступка соотносит своё понимание его обоснованности с гипотетической общественной оценкой. Предполагается наличие неких барьеров: «справедливо — несправедливо», «одобряемо-неодобряемо», «допустимо — недопустимо» и т.д. Сопоставление законности или незаконности деяния требует не только осознания правовых норм, но и принятие для себя их главенства. В силу различий в ценностных ориентациях люди существенно отличаются по мотивам и стилям поведения. Ценности могут ориентировать человека в той или иной ситуации исходя из осознания физической защищённости и материальной безопасности, внутренних потребностей и общественного мнения. Очевидно, что социальные нормы создают установки личности, которые формируют поведенческие стереотипы [5].

Наиболее существенные с точки зрения ориентации в реальных жизненных ситуациях целостные образы социальных явлений именуются знаковымй системами, или значениями. Усвоенные индивидом значения играют роль эталонов, регуляторов поведения. Частным видом значений являются социальные стереотипы. Социальные стереотипы — это матрицы, образцы восприятия и поведения для наиболее часто повторяющихся ситуаций.

Понятие «стереотип» впервые было использовано американским ученым Уолтером Липпманом и в переводе с греческого означает «твердый отпечаток» (в 1922 г. в книге «Общественное мнение», он определяет стереотип как упрощенное, заранее принятое представление, не вытекающее из собственного опыта человека). Стереотипы, по утверждению У. Липпмана, первоначально возникают спонтанно, в силу «неизбежной потребности в экономии внимания». Они способствуют формированию традиций и привычек. Стереотипы оказывают воздействие на формирование нового эмпирического опыта. Стереотип содержит в себе оценочный элемент. Оценочный элемент выступает в виде установки, эмоционального общения. Оценочный элемент стереотипа (установка) всегда сознательно детерминирован, поскольку стереотип, выражая чувства личности, ее систему ценностей, всегда соотнесен с групповыми чувствами и групповыми действиями. Отсюда следовал вывод о возможном единстве стереотипов у тех или иных социальных институтов и социальных систем. Стереотипы («предрассудки») эффективно управляют всем процессом восприятия, являясь эталоном оценки и соответственно защиты личности, входящей в данную группу. В конечном счете, стереотипы способствуют процессу толкования социально-политического единства группы. Позднее стереоти-пгоация стала рассматриваться как необходимый и важнейший когнитивный процесс, опосредующий поведение человека, помогающий его ориентации. Стереотип стали считать атрибутом реальной человеческой психики, а «стереотипированные» понятия, оценки, категории — как закрепленные в общественном сознании «сгустки» общественного опыта, как повторяющиеся свойства и явления [7].

Социальные стереотипы поддаются классификации. Так, например, можно выделить этнические и религиозные, профессиональные, идеологические, возрастные и другие стереотипы. Основной набор поведенческих стереотипов формируется в процессе социализации личности под воздействием макро- и микросреды, коллективного и индивидуального опыта, обычаев и традиций. Причем решающая роль здесь принадлежит внешним источникам социального знания, а не познавательной активности нашего «Я». Социальные стереотипы играют огромную роль в повседневном общении благодаря целому ряду своих особенностей:

1)они предопределяют восприятие конкретной жизненной ситуации, поскольку мы постигаем окружающую нас социальную действительность не напрямую, а опосредованно, через призму сложившихся в нашем сознании или усвоенных извне социальных стереотипов;

2)социальный стереотип «экономит мышление» за счет обезличивания и формализации общения. Идентификация с уже известным образцом предопределяет стандартную реакцию, позволяет использовать уже знакомую модель ролевого поведения, действовать как бы автоматически. Именно по этой причине официальное общение с незнакомыми и малознакомыми людьми происходит больше по стереотипу;

3)каждый социальный стереотип включает в себя описание, предписание и оценку ситуации, хотя и в разной пропорции, что вполне соответствует компонентам человеческого «Я»;

4)стереотипы очень стойки и зачастую передаются по наследству, от поколения к поколению, даже если далеки от реальности; 5)чем дальше мы от социального объекта, тем в большей степени попадаем по влияние коллективного опыта и, следовательно, тем резче и грубее социальный стереотип. Ограниченность личного опыта, недоступность для большинства людей эмпирической проверки поступающей к ним информации о целом ряде социальных явлений создают возможность манипулирования социальными стереотипами [12].

Известный английский исследователь А. Тэшфел суммировал главные выводы исследований в области социального стереотипа:

1)люди с легкостью проявляют готовность характеризовать обширные человеческие группы (или социальные категории) недифференцированными, грубыми и пристрастными признаками;

2)такая категоризация отличается прочной стабильностью в течение очень длительного времени;

3)социальные стереотипы в некоторой степени могут изменяться в зависимости от социальных, политических или экономических изменений, но этот процесс происходит крайне медленно;

4)социальные стереотипы становятся более отчетливыми («произносимыми») и враждебными, когда возникает социальная напряженность между группами;

5)они усваиваются очень рано и используются детьми задолго до возникновения ясных представлений о тех группах, к которым они относятся;

6)социальные стереотипы не представляют большой проблемы, когда не существует явной враждебности в отношениях групп, но в высшей степени трудно модифицировать их и управлять ими в условиях значительной напряженности и конфликта.

Нередко при определении социального стереотипа подчеркивают его целостность, ярко выраженную оценочную и ценностную окраску, нагру-женность его так называемым ошибочным компонентом и т.п. В других случаях акцентируются его динамические характеристики — устойчивость, ригидность, консерватизм, — свидетельствующие о способности успешно сопротивляться любой информации, направленной на его изменение. Общим местом в определениях социального стереотипа является также признание его преимущественно негативным феноменом, препятствующим полному, адекватному взаимопониманию людей, трактовка его в качестве своеобразных шор, искажающих видение социальной реальности [2].

Принимая во внимания, что самосознание начинает процесс своего зарождения в детском возрасте и продолжает расширять свои пределы на протяжении всей жизни, следует обозначить значимые его вехи. Фундаментом для личностного развития, несомненно, является семья (ближайшее окружение). Именно в процессе внутрисемейного уклада следует искать природу понимания ценностных ориентаций, поведенческих установок, стереотипов межличностного взаимодействия (поведение в конфликтных ситуациях; отношение младших к старшим членам семьи и к семейным традициям; проецирование внутрисемейных представлений на происходящее вне семейного круга), Личный пример взрослых членов семьи позволяет младшим отождествлять своё «Я» фактически через их мысли, действия, эмоции, оценки. Допустимость появления тех или иных мыслей, образов, фантазий строится из полученного в семейных отношениях опыта. Даже не понимая значение многих слов, не осознавая последствия своих поступков, ребёнок уже впитывает полученную информацию и эмоциональное окрашенные реакции как «хорошие», «плохие», «нейтральные/безличные». Особое внимание родителям стоит обратить на игровую деятельность своих детей. Игра — это не заполнение пустоты, трата времени до сна. Она способна развивать, закреплять эмоционально-значимые моменты жизни, моделировать разрешение спорных ситуаций и т.д. Существенное различие в родительском воспитательном потенциале уже проявляется, когда ребёнок вступает в школьную жизнь. Адаптация к ней затрудняется во многом «благодаря» родителям. Например, недооценки важности режима учебного дня, снисходительное отношение к выполнению домашних заданий, дефицит в привитии этических навыков в общении с одноклассниками и учителями и т.п. — решение обозначенных задач можно смело назвать как сдача «экзамена на педагогическую зрелость родителей». Современные российские родители, к сожалению, этот экзамен зачастую сдают на слабую «троечку». Во многом определяющим в личностном развитии является подростковый возраст. Если к 10-11 годам у ребёнка не сформировались базовые представления о человеческих ценностях, об этике, мотивация к учёбе, то говорить о позитивном развитии самосознания очень сложно. Стремление к взрослости, самостоятельности, самоутверждении приводит подростка к решению серьёзных, порой не подъёмных для них проблем. Прежде всего, речь идёт о сущностной оценки себя в сравнении со сверстниками при постоянной проверке степени свободы и определения степени самостоятельности. Это, как правило, приводит к состоянию конфликта подростка с взрослыми и вырабатывания у них неких систем психологических защит для овладения новыми ценностными предпочтениями. Именно в подростковый период происходит выработка поведенческого стереотипа по отношению к курению табака, алкогольным напиткам, «энергетикам», «спайсам», наркотикам, суицидальному поведению. Осознанное неприятие пагубных привычек возможно при соответствующем педагогическом реагировании на эти вызовы. Воспитательное воздействие на сознание подростков оказывает не только семейное и школьное воспитание, но и другие источники, К ним можно смело отнести Интернет, кинематограф, телевидение, художественную литературу и т.д. Информационные потоки в XXI в. играют доминирующую роль в формировании восприятия окружающего мира, расстановке жизненных приоритетов, способности идентифицировать себя как личность, имеющую возможность критически анализировать происходящие. Отдельно следует акцентировать внимание при организации воспитательного процесса в подростковой (в целом в молодежной среде) на определение места досуга (праздности) и учебной деятельности. Доминирование досуговой активности у подростков, при остром дефиците «культурной подпиткой» предопределит примитивизацию личностных ресурсов. Например, что можно ожидать от просмотров молодёжью художественных фильмов на российских телеканалах о Великой Отечественной войне, которые каждые 10-15 минут прерываются рекламными роликами. А современная презентация и последующая оценка кинопремьер на большом экране представляет собой антикультурную революцию. Что публично обсуждают современные кинокритики, журналисты, режиссёры, актёры? Бюджет нового фильма, рейтинги, спецэффекты, внешность актёров, трудности съёмок и т.п. Содержание, смыслы, оригинальность сюжетных линий, ценностные ориентации главных героев уходят на задний план. К сожалению, кинематограф отучает думать молодое поколение, сопереживать, открывать для себя что-то полезное. Конечно, встречаются исключения. Неограниченное общение подростков в социальных сетях и увлечения компьютерными играми создают «параллельные реальности». Целое поколение россиян становятся заложниками искусственного восприятия мира, упрощенного понимания очень важных для личностного развития обстоятельств. Эти процессы привели к падению интереса у подростков к чтению художественной литературы. Очевидно, что развивающий и воспитательный эффект у художественной литературы неограничен. Независимо от жанра (исторический, приключенческий, фантастика, детективный и т.д.) чтение книг создаёт условия для развития внутренней речи, мышления, памяти, воображения. Полюбившиеся герои книг позволят формировать поведенческие установки, активизируют рефлексию, создадут соответствующий эмоциональный фон. Трудности заключаются в том, что подросток должен видеть читающих родителей (других родственников) и ему необходима помощь в выборе в многообразии книжного мира.

Самосознание и поведенческие стереотипы феномены взаимно зависимые. Для научных исследований они сложны и увлекательны. Практическая сторона понимания и готовность к позитивному воздействию на образ мысли, и мотивы поведения личности требуют не только психолого-педагогического и философско-культурологического подходов, но и аксиологического.

Библиографический список

1.Абульханова-Славская, К.А. Социальное мышление личности:

проблемы и стратегии исследования / К.А. Абульханова-Славская // Пси хологический журнал. — 1994. — Т. 15. — № 4.

2.Агеев, В.С. Психологическое исследование социальных стереотипов / В.С. Агеевы // Вопросы психологии. — 1986. — № 1.

3.Белова, И.М. Структурные и динамические характеристики компонентов самосознания: системный подход / И.М. Белова, Ю.А. Парфенов, Д.В. Сологуб, Э.А. Нехвядович // Фундаментальные исследования. -2014.-№3.

4.Гиппенрейтер, Ю.Б. Введение в общую психологию. Курс лекций / Ю.Б. Гиппенрейтер. — М.: Изд-во МГУ, 1988.

5.Змановская, Е.В. Девиантология: психология отклоняющегося поведения / Е.В. Змановская. — 3-е изд. — М.: ИЦ «Академия», 2006.

6.Иванова, В.В. Общие вопросы самосознания личности.

7.Мельник, Г.С. Стереотип, формирование стереотипов в процессе массовой коммуникации / Г.С. Мельник // Психологические процессы и эффекты.-СПб.,1996

8.Менделевич, В.Д. Психология девиантного поведения / В.Д. Менделевия. — М.: МЕДпресс, 2001.

9.Мерлин, В.С. Самосознание / В.С. Мерлин // Проблемы экспериментальной психологии личности: Ученые записки / под ред. В.С. Мерлина. — Пермь: Пермский педагогический институт, 1970. — Т. 77. — Вып. 6.

10.Мухина, В.С. Феноменология развития и бытия личности / В.С. Мухина. — М.: МПСИ; Воронеж: НПО «МОДЭК», 1999.

11.Орлов, А.Б. Психология личности и сущности человека: парадигмы, проекции, практики. ~М.: Логос, 1995.

12.Психология и этика делового общения / под ред. В.Н. Лавринен-ко

13.Столин, В.В. Самосознание личности / В.В. Столин. — М.: Изд-во МГУ, 1983.

Источник: Психология личности: самосознание, самоотношение, самоопределение : монография / Е. Р. Чернобродов, О. Б. Дутчина, Е. В. Ситникова, Е. В. Кулеш, Ж, В. Кулеш, Г. Ю. Колесникова. — Хабаровск: Изд-во Тихоокеан. гос. ун-та, 2016.-176 с.